О трагедии на Кубани кимряк Андрей Громов узнал из выпуска новостей. Первое ощущение – шок, все вокруг словно замирает и начинается водоворот мыслей, каждая из которых сводится к одному: как помочь? Ответ пришел сразу, когда Владимир Рыжиков, увидев на сайте джип-клуба «Лебедушка» сообщение о наборе добровольцев для поездки в Краснодарский край, рассказал об этом Андрею и Александру Лебедеву. Так началось почти недельное волонтерство друзей в Крымске.
11 июля кимряки прибыли в Раменский аэропорт, чтобы вместе с добровольцами из Твери и Торжка улететь в пострадавший район. Вылет задержался почти на сутки: первым бортом отправились ребята из общественного поискового отряда «Лиза Алерт», остальные ждали прибытия второго самолета, поэтому ночь пришлось провести в аэропорту.
ДРУГОЙ МИР
Самолет МЧС с волонтерами приземлился в Геленджике на следующий день. Ребята выгрузили свои внедорожники, на которых экипажу предстояло самостоятельно добраться до затопленного города. Однако в дороге произошла небольшая поломка автомобиля, поэтому в Крымск машина с кимряками прибыла затемно.
В город въехали через мост – по самой первой от реки улице. Крымск встретил горами мусора на обочине и ужасным запахом тлена, несмотря на то, что к тому времени основную часть погибших людей уже нашли. А вот разлагающийся скот убирать не смогли, не до него в первый момент было…
«Ощущение, как будто ты попал в другой мир, кругом атмосфера отчужденности и пустоты, словно оказался в пораженной страшной инфекцией зоне, – рассказывает Андрей Громов. – Фильм «Сталкер» помните? Та же черно-белая реальность, то же нависшее чувство страха и обреченности».
Пока добирались до центра, видели пострадавших от наводнения людей. Они сидели не в домах и даже не во дворах, потому что от них ничего не осталось, а прямо на обочинах дороги – потерявшиеся, опустошенные, без надежды на хоть какое-то улучшение ситуации.
«Запомнился один мужик. Он сидел метрах в десяти от дороги, а рядом с ним в одной большой куче была свалена одежда, сломанная мебель, телевизор… Но он словно не замечал ничего и только смотрел сквозь пламя горящего костра, не шевелясь и будто не дыша. Ему было всё равно, что происходит вокруг, его уже ничего не интересовало – всё, что осталось у человека от прошлой жизни, лежало теперь грудой мусора. И в этой ночной тишине его пустой взгляд был настолько страшен, что пробирал до мурашек, – вспоминает Андрей. – Мы притормозили, но даже не нашлись, что сказать, чем утешить – просто смотрели на этого «живого мертвеца».
Совсем иная картина предстает, когда приближаешься к другой части города, что расположена выше. Примерно половина Крымска пострадала от наводнения не так сильно: город находится на холмах, и в этой его части люди живут своей привычной жизнью. Работают кафе, продуктовые магазинчики и ларьки – так же, как и до катастрофы. Правда, цены на продукты и особенно на воду резко подскочили. В Крымске не работал водопровод. Подозрение, что в воду попала инфекция и продукты гниения, заставили коммунальщиков ее отключить. Пить разрешалось только бутилированную воду.
Крымск поражал контрастами: где-то люди спали на стульях под открытым небом, где-то в барах кипела ночная жизнь, разорванные пополам, автомобили и нетронутые стихией подсолнухи, возвышающиеся над вырванными с корнями деревьями, трупы животных в воде и два белых лебедя среди плавающих обломков прошлой жизни… Здесь – жизнь, а за поворотом – уже ничего нет.
ЧУЖАЯ БОЛЬ – ОБЩАЯ БЕДА
«Представьте силу воды, которая пробивала не только мазанки, но и кирпичные стены. Когда мы приехали, то увидели сплошное месиво из деревьев, обломков домов, мебели, мусора и трупов животных, – рассказывает Андрей Громов. – Из-за неимоверной жары тела погибших людей и животных быстро разлагаются, перетираются, превращаясь в пыль, поэтому работать можно только в респираторных масках, да и те не особо спасают. Одной такой маски хватает от силы на полчаса, а когда одеваешь новую – она уже пропитана запахом гниения, витающим вокруг».
С рассветом волонтеры из лагеря идут разбирать завалы. Кто-то отправляется по уже запланированному маршруту, а кто-то просто едет в отдаленные части Крымска – до тех, куда раньше не добрались спасатели.
«Про некоторые улицы местные власти попросту забыли, – сокрушается Андрей. – Например, прибрежные, которые первыми приняли на себя удар стихии. Когда пострадавшие звонили в администрацию с просьбами о помощи, им отвечали, что они попросту не числятся в официальных списках».
Не хочется говорить о различных слухах, трактующих причину трагедии, рассуждать о бездействии властей. Не хочется рассказывать о числе жертв наводнения, хотя и волонтеры, и местные жители в одни голос уверяют: цифры по официальной версии и реальное число жертв отличаются в десятки, если не в сотни раз.
«Я считаю, никакого официального оповещения не было, – рассуждает Андрей. – Да и как люди могли увидеть бегущую строку, которую якобы пустили в эфир, если за час до трагедии света в городе уже не было. Многих спасли предупреждения от родственников и друзей, живущих в верхней части города. Кто-то случайно выходил вечером во двор и видел быстро поднимающийся уровень воды, успевал собрать самое необходимое и уехать в безопасное место или же забирался на крыши домов. Но говорить, что причина трагедии – водохранилище, на котором открыли шлюзы, было бы тоже неверно. Я считаю, причиной трагедии стали осадки и сошедший с гор сель. Однако таких масштабов катастрофы всё же можно было избежать, если бы местные власти вовремя чистили русла рек».
В зоне трагедии все эти вещи и разговоры отошли на второй план. Гораздо важнее было помочь нуждающимся и восстановить то, что еще можно было спасти.
Из лагеря, где расположились кимрские волонтеры, парней направили развезти гуманитарную помощь пострадавшим в труднодоступных районах. Основное, в чем нуждались жители, – вода.
«Наша машина была, так сказать, в свободном поиске – куда поехали, там и помогали. В первый день вообще полмашины привезли обратно. Никто ничего не хотел брать. У людей всё смыло, нет домов, а они возделывают огороды. Им просто больше ничего не остается, они живут здесь, и большинство не уедет даже после этой катастрофы. Детям отдавали сгущенку, а вот тушенка осталась практически вся, порой приходилось чуть ли не упрашивать, чтобы взяли хоть что-то. Единственное, что всегда пользовалось спросом, – вода и моющие средства».
ТАКОЕ РАЗНОЕ ГОРЕ
Ситуация в Крымске, конечно, чудовищная. Но еще более страшным на фоне общего бедствия стал человеческий эгоизм и алчность. Многие жители откровенно пользовались помощью добровольцев в корыстных целях.
«Когда мы развозили продукты и одежду, из домов к нам навстречу выбегали люди и просили дать хоть что-нибудь, ведь они тоже пострадали от наводнения, – говорит Андрей. – Один мужчина вообще заявил, что у него смыло чуть ли не последние макароны с кухни… Подъезжаем к его дому, а перед ним – совсем не пострадавший джип, да и дом вполне себе стоит без какой-либо претензии на ущербность. В общем, наглости некоторым не занимать. Зато в другом месте увидели обратную картину: несчастная, сгорбленная бабушка, у которой снесло половину дома. Мы подходим, предлагаем помощь, еду и одежду, а она так спокойно отвечает: «Да мне ничего не надо, идите к соседям – им хуже». Вот и получается, что люди, у которых ничего и никого не осталось, всё равно остаются людьми».
Кстати, на одной из городских улиц к машине наших ребят подбежал мужчина, заприметив на машине знакомую надпись «Кимры». Как выяснилось позже, мужчина переехал в Крымск из нашего города меньше года назад, до этого восемь лет проработав в Горгазе. Чудом оставшись в живых, он был безумно рад увидеть своих земляков.
Несмотря на то, что эта трагедия унесла сотни жизней, она заставила нас снова почувствовать себя людьми, снова научиться сопереживать.
В Кимры ребята вернулись уставшие и подавленные. Помогли чем смогли, работали не за «спасибо», а потому, что ощущали потребность помочь чужому горю. Волонтеры – вообще народ удивительный. Они приехали сюда по собственному желанию, готовы были работать за идею и работать долго. Работа грязная, тяжелая и далеко не героическая, но такая нужная. Беда и желание помочь объединяют всех. Даже официальные структуры признали: волонтеры делали невозможное.
«До сих пор вспоминаем того мужика у костра с пустым взглядом, – говорит Андрей. – Вот оно, настоящее лицо трагедии. На полное восстановление города уйдет, наверно, несколько месяцев, а вот душевные раны будут давать о себе знать еще очень долго».
Лера ЗАЙЦЕВА
Фото из архива А. Громова
спасибо отзывчивым людям.
Нет слов…..