Летопись, составленная братьями Шокиными

История нашего города начала XX века, его архитектура, характеры людей, привычки и промыслы отпечатаны в черно-белых снимках Леонида Шокина.

Это самый уникальный и, пожалуй, самый полный фотографический альбом, передающий в мельчайших деталях самую суть того времени.

В 2021 году мы отмечаем 125-летие с даты рождения талантливого земляка – представителя знаменитой кимрской фамилии. В связи с чем редакция газеты «Кимры Сегодня» совместно с Кимрским краеведческим музеем начинает проект, который поможет жителям и гостям города окунуться в атмосферу уникального времени: конца знаменитого Серебряного века – начала новой советской эпохи.

В юбилейный год в нашем музее пройдет выставка фотографий Леонида Шокина, мы же со своей стороны предложили к ее открытию провести круглый стол с участием людей, влюбленных в наш город: краеведов, лидеров молодежи, сотрудников библиотек, представителей администрации города, журналистов, волонтеров «Том Сойер Фест. Кимры», художников и поэтов… Тема очевидна – летопись родного города.

КИМРЫ 20-Х ГОДОВ XX ВЕКА

Леонид Владимирович Шокин (1896, Кимры – 1962) – советский фотограф, фотожурналист. В юности увлекся фотографией и вместе с братом Макарием организовал Кимрское отделение Русского Фотографического общества.

Макарий Шокин

Макарий Владимирович Шокин (1900, Кимры – 1999) – кимрский живописец, театральный художник, фотограф.

«Шокину удалось создать не только портрет своих современников, но и портрет своего города во времена исторических изменений: сноса крестов на храмах и демонстраций антиклерикалов, комсомольских субботников и выступлений за рабочую неделю без выходных, продразверстки. Эти портреты событий и объективированны, протокольно-документальны, и обощенны как масштабные художественные полотна своего времени», – пишет Ирина Чмырева в очерке «Леонид Шокин. История провинциального фотографа».

Обложка книги, выполненная автором Макарием Шокиным

Леонид Шокин в конце 1920-х работает фотокорреспондентом сельских газет, имеет фотомастерскую. В 1930-х он снимает своего земляка М.И. Калинина, стахановцев и колхозников. В то же время Макарий Шокин ведет работу над письменным отображением жизни в городе Кимры, рукопись была отпечатана на машинке, дополнена авторскими врезками с иллюстрациями и пометками. Самиздат вышел в свет несколькими экземплярами, один из которых хранится в Кимрском краеведческом музее.

Совместно с директором музея Владимиром Покудиным мы решили дать возможность кимрякам и гостям нашего города познакомиться с этой интересной работой.

ДВАДЦАТЫЕ ГОДЫ ДВАДЦАТОГО ВЕКА

Когда-нибудь эти слова станут синонимом неоглядного новаторства во всех областях человеческой культуры. Годы Корбюзье и годы Чаплина, годы Мейерхольда и годы Хемингуэя, годы Хиндемита и годы Маяковского, годы Пикассо и годы Бора.

Два последних имени стали тут бок о бок не случайно: квантовую физику стыдили прозвищем Пикассо-физика. То были завораживающие годы безумных идей.

Двадцатые годы – да, они завораживали современников и теперь привораживают потомков.

ПУТИ ЧУВСТВЕННОГО ПОЗНАНИЯ

Моя жизнь от рождения и до момента осознания себя как мыслящего существа протекала в селе Кимры Тверской губернии. Там же я получил и первоначальное образование: сначала в трехклассном церковно-приходском училище, а затем в четырехклассном. Для продолжения обучения мне пришлось покинуть родной край и выехать в Москву, где я поступил на учебу в частное коммерческое училище. Это был 1915 год, шла первая мировая война. Для иногородних студентов при училище существовал пансион, гарантировавший полное жизненное обеспечение и хорошее воспитание. По количеству учащихся училище было сравнительно небольшим. В пансионе числилось до 10 человек воспитанников. Для обеспечения необходимого уровня культурного образования пансионеров проводились экскурсии в музеи, были приобретены абонементы в Большой оперный и Малый драматический театры. Эти абонементы давали право просмотра цикла спектаклей на воскресных утренниках. Я, как любой сельский житель, еще не был знаком с театральными мероприятиями, и возможность посещения театров для меня возникла впервые. Судьбе было угодно распорядиться так, чтобы мое театральное «крещение» состоялось при просмотре работы высшего уровня для этого жанра. Нетрудно представить моё самочувствие перед моментом встречи с ещё неведомыми ощущениями.

Первой оперой, которую мне предстояло увидеть в Большом театре, была «Русалка» Даргомыжского. Зрительный зал театра отличается помпезным великолепием внутреннего убранства. Партер и ярусы отделаны красным бархатом, что богато смотрится в сочетании с позолотой лепных украшений; сверкающая многочисленными огнями величественная люстра, звуки беспорядочно настраиваемых инструментов в оркестре – все это, вместе взятое, наполнило радостным настроением все мое существо. Когда освещение зрительного зала начало постепенно угасать, включили прожектора, освещавшие авансцену и эффектный занавес. Оркестр наполнил помещение театра звуками увертюры. Затем открылся занавес, и моему взору предстала сцена с декорациями и поющими действующими лицами. Но обилие необычных впечатлений, в которых разобраться мне было затруднительно, создало обстановку загадочной невозможности понять смысл происходящего на сцене действия оперы, так как на фоне звучащего оркестра было невероятно сложно разобрать слова распеваемых артистами арий. Возникло чувство досады.

Стало нарастать разочарование и утомление от всего увиденного и услышанного. Такой результат моего дебюта как театрального зрителя явился следствием моей полной музыкальной (и не только музыкальной) неподготовленности. Для восприятия оперного представления я не был оснащен даже начатками музыкальной культуры.

В Малом драматическом театре нет той помпезности, которая присуща Большому оперному. Там все скромнее. Первое знакомство с ним не сулило трудностей восприятия его спектаклей. Все там показывается на сцене так, как это бывает в обыденной жизни, там нет условностей, существующих в оперном театре. Однако там я встретился с другого рода трудностями восприятия. Дело в том, что сценическое воспроизведение человеческих страстей насыщено более острым напряжением и накалом, нежели их житейски-бытовая сущность. Первым спектаклем по абонементу была постановка по пьесе Островского. В главной женской роли была занята молодая актриса Яблочкина. Это была одна из ее первых ролей в «Доме Островского», как в то время называли Малый театр. На последующее время ей предстояла долгая сценическая жизнь и исключительный успех, обессмертивший ее театральное имя. В острой драматической ситуации конфликта спектакля она продемонстрировала такую силу чувств, что для моей излишне чувствительной натуры она оказалась чрезмерной и вызвала у меня не эстетически приятное чувство, а отрицательную эмоцию, как это происходит в жизни, когда становишься свидетелем экстремального происшествия. Видимо, поэтому из всего того, что имеется в драматическом искусстве, я предпочитаю смотреть театральные зрелища комедийно-сатирического характера, где актерам открывается возможность проявить талант, играя сцены весёлых ситуаций в запутанной сети остроумных сценических интриг. Такое зрелище несет в себе заряд оптимистичного мироощущения, так необходимого для здорового и радостного существования.

Вот так я вступил в волшебное царство Искусства Театра, и так началось становление моей «театральности».

На снимке: Леонид Шокин в своей фотолаборатории.

Оставьте комментарий