Неизвестный солдат о себе и других. Часть 1. Из глубины жизни народной. Продолжение
Возвращаясь домой через Кимры, на улице этого полугорода-села увидел генерала – явление здесь совершенно неожиданное, почти сверхъестественное. Разъяснили знакомые сапожники: генерал приехал насчет солдатской обуви, наверное, «погреть руки», он генерал по хозяйственной части. До этого я не знал, что генералы в армейской форме могут заведовать и сапожными мастерскими, а вот оказалось, что это вполне возможно.
По ассоциации вспомнилось другое происшествие, не менее удивительное и удивившее меня в свое время. Тоже возвращаясь из Москвы в 1911 году, в августе, я, проходя мимо больницы по Ильинской улице, наблюдал следующую картину. В Кимры приехал губернатор. По-видимому, местные власти решили показать, или сам он захотел посмотреть, земскую больницу. Дело само по себе хорошее: больница наша славилась работой замечательных врачей во главе с А.И. Шараповым, у него было чему поучиться, а в больнице было чего посмотреть и губернатору. Но дело это оказалось связанным для всех участников предприятия с большими неприятностями.
В сопровождении земского начальника, пристава и представителей кимрского сапожного и бакалейного купечества губернатор должен был обойти корпуса больницы и высказать свое удовольствие или, наоборот, неудовольствие.
Сопровождающие ждали его у ворот больницы, а он ехал на автомобиле по Ильинской улице. Автомобиль с губернатором благополучно добрался до середины огромной лужи перед больницей и застрял в самом глубоком месте ее. Мотор заглох, губернатор не решался даже дверцу открыть, а земский начальник, пристав и некоторые из наиболее преданных власти отцов города толпились вокруг автомобиля почти по колено в жидкой грязи. Они переговаривались между собою, что-то советовали шоферу, что-то предлагали, кому-то громко кричали, приказывали.
Было похоже на то, что описано Гоголем в «Мертвых душах», когда повозка Чичикова столкнулась на дороге с повозкой, в которой ехали губернаторша и ее дочка. Хотя здесь никто ни с кем не столкнулся, шум был, вероятно, одинаковым.
От двухэтажного деревянного дома в конце улицы на стороне больницы (он и сейчас сохранился), окруженного другой большой лужей, бежала с высоко подоткнутым подолом, разбрасывая голыми ногами грязь, баба средних лет, белобрысая и остроносая. Она стремилась к месту происшествия.
Из окна первого этажа дома высунулась тощая голова с жидкими волосами, подхваченными на лбу ремешком, – голова сапожника, и раздался визгливый, злой голос: «Куда, стерва?!» Баба крикнула, не оборачиваясь: «Губернатор приехал! К губернатору!» Голова провизжала с той же злобой: «Беги, беги, сволочь! Вот он тебе … покажет!..»
Слово, произнесенное при этом, в Кимрах и в наши дни весьма распространенное, слышали, конечно, и земский начальник, и пристав, и отцы города, и, несомненно,сам губернатор… Баба продолжала свой бег…
Ильинские наблюдатели (вполне возможно, губернатора встречал среди прочих и ильинский волостной старшина) рассказали подробности. Губернатор будто бы выразил глубокое недовольство по поводу этого случая и будто бы сказал: «Церковь против больницы построили, а замостить улицу не догадались… пошехонцы!» Мы не могли уразуметь, чем пошехонцы были глупее кимрских сапожных королей и представителей власти.
Вспомнилось, кстати и другое. Вполне возможно, что пошехонцы были гораздо благоразумнее кимряков, окажись они на их месте в конце 1890-х годов.
Рассказывали, что при постройке Савеловской железной дороги проектировщики предложили кимрским купцам вложить капитал (за высокие проценты) в облигации строителей на сооружение железнодорожного моста через Волгу. Имелось в виду продолжение Савеловской железной дороги по левому берегу Волги на соединение с линией Петербург-Саратов (потом дорога пошла по правому берегу). Это превратило бы Кимры в «пригород» Москвы.
Во всяком случае, это избавило бы людей обширного района от Гориц до Кимры от тех мучений, которые они переживают, переправляясь через Волгу из Савелова в Кимры и из Кимр в Савелово. Да и жители района другой стороны, имеющие дела в Кимрах, терпят не меньше мучений из-за переправы и переноски багажа.
Доказательства пользы постройки моста были просты и убедительны. Дело выгодное и верное. Но… кимрские НЕпошехонцы подумали, почесали соответственные места и решили: «от дороги много шума и копоти, из трубы паровозов – искры. Пожары могут быть. Нам это ни к чему, мы и так проживем». А перевозчики и ломовики обещали инженерам ребра посчитать. Так село Кимры и осталось в двух верстах от станции, за такой преградой, какой была в их время Волга.