Неизвестный солдат о себе и других
Часть 1. Из глубины жизни народной. Глава 2. Война и революция. 1904-1907 гг.
Теоретический спор между кооператорами, в числе которых были и меньшевики, и эсеры, о принципах кооперативной торговли завершился признанием, что при капитализме не может быть социалистических предприятий ни в промышленности, ни в сельском хозяйстве, ни в торговле. Задачей потребительной кооперации поэтому, признали кооператоры, является поднятие культуры и обеспечение нормальных отношений между продавцом и покупателем в процессе торговли и содействие трудящимся в борьбе их за наивыгоднейшие условия реализации прожиточного минимума, заработной платы, их доли в национальном доходе. В остальном наши магазины и лавки ничем не отличаются от других. Больше половины этого ученого разъяснения я в то время не понял и не имел возможности понять, но основное воспринял правильно.
Консультант Центросоюза уверял, что кооперативные торговые объединения должны действовать по законам коммерции, как и все торговые предприятия, например, торговые дома, торговые компании, акционерные общества и т.п. И следовательно, чтобы иметь нормальный доход и процент прибыли на капитал, могут и должны продавать все заготовленные товары (в их числе и купленные у торговцев, скупщиков и проч.) в первую очередь своим пайщикам – потребительным обществам, а затем и всем, кто пожелает купить. Это пайщикам выгодно.Мне казалось очень подозрительным выражение «а затем», но мой протест был принят с вежливой насмешкой.
Об этой премудрости капиталистов-кооператоров читали нам свои лекции инструкторы кимрского Кредитсоюза, которые к нам по пути заглядывали, объезжая кредитные товарищества и в правления потребительных обществ – помогали налаживать счетоводство и отчетность.
Наши заявления о неправильности политики Центросоюза у них вызывали сожаление, они скорбели по поводу невежественности работников низовой сети кооперативов. Так и сквозило в их глазах: «Ах! Как далеко еще стоят «эти низовые «товарищи» от правильного понимания истинных задач кооперации, как мизерны и узки их взгляды на широкую коммерцию!» Я думал, что они только из вежливости не обзывали нас мелочными торгашами, лавочниками. А это были эсеры!
Кроме причин общего характера, наши неудачи в борьбе с частными торговцами обуславливались и причинами, производными от кооперативных традиций и устава, соблюдение которых требовали сами руководители кооперативных центров в Москве и Кимрах. Мы не имели права отпускать товары членам общества в кредит. Традиция эта пришла в Россию, очевидно, из Англии и Германии, на ее основе был написан и устав, мы обязаны были соблюдать это, подчиняться этому.
А местные торговцы имели другую традицию, всем известную: крестьянам-хозяевам и сапожникам они открывали кредит «по средствам» и «по потребностям». Уплата денег производилась при этом периодически, раз в месяц или два-три раза в год женщинами-хозяйками после продажи льна, скота, масла и проч. Иногда торговец и сам брал в уплату долга такие продукты, как мясо, яйца, масло коровье и даже лен по обычной на рынке цене. Это всем нравилось.
Это и было настоящей культурной торговлей, вполне отвечающей требованиям времени. Без кредита ни один крестьянин, ни один сапожник не могли обходиться: их денежные средства составлялись из сумм, поступавших в разные месяцы года, посезонно, ибо и у сапожников работа не была постоянной, а на лето они сами прекращали ее на 2-3 месяца.
«Торговали веселились – подсчитали прослезились!» Эта фраза из какой-то песни стала подлинной истиной для нас. При всей возможной тщательности контроля за работой приказчика и при всей «научности» постановки учета прихода и расхода товаров и кассы мы не могли предупредить то, что получилось и что имело название «проторговались!». Мы проторговались на большую сумму, почти на всю сумму членских взносов, т.е. почти на всю сумму основного капитала (он же оборотный). По моему подсчету, товары в лавке (остаток) все были только в обеспечении кредита, своих денег уже не было.
На общем собрании общества, когда был зачитан отчет о деятельности правления за полгода и представлен баланс по торговле, я выступил с заявлением, что в балансе показана вполне законно сумма прибыли, но и показана сумма стоимости товаров, которых в лавке нет, ибо эти товары не представлены приказчиком при снятии остатков, они записаны как долг приказчика, подлежащий взысканию.
Председатель собрания предложил обсудить вопрос (после утверждения отчета) как быть с недостачей товаров: взыскать ли их стоимость с приказчика или списать ее в убыток, за счет прибыли. От воли собрания зависит, распределить ли полученную прибыль по заборным книжкам между «товарищами» или от распределения прибыли отказаться и списать долг со счета приказчика? Участники собрания все, против одиночных голосов, постановили: покрыть растрату приказчика за счет прибыли.
Было совершенно неожиданным такое великодушие крестьян, известных своим непреклонным упорством в защите своей копейки. На основании точных записей в книгах я был уверен в сознательном расхищении товаров приказчиком и даже постановку вопроса или-или признавал неправильной. Я протестовал, указывал на статьи устава и проч., но меня не слушали, постановление осталось в силе.
После тщательных исследований и разговоров с членами общества мы открыли причину этого события. Снова открытие и снова очень простое. Было обидно, а может быть, и стыдно всем управленцам: «как это мы не догадались ранее и как это приказчик, казавшийся не очень умным, сумел мимо нас установить особые отношения с покупателями и заслужил несомненное одобрение их».