Неизвестный солдат о себе и других
Часть 1. Из глубины жизни народной. Глава 2. Война и революция. 1904-1907 гг.
Продолжение.
Я не обвинял Горького за это отношение к нам, в его рассказах было много правды о нас, но все-таки… Горький был близок партии Ленина, а многие большевики, находясь с 1905 года в эмиграции, не имели возможности изучать крестьянина, каким он был на самом деле. Горький же своими характеристиками показывал крестьянина односторонне. Он «вспоминал» мужиков из прекрасного далека, а после 1907 года не был в деревне, жил впечатлениями начала 1900-х г., а возможно, и более ранних лет.
Конечно, культура крестьянина в годы перед империалистской войной была примитивна, была ниже культуры фабричных рабочих, это не подлежит сомнению и обсуждать здесь нечего. Но, повторяю, в нашей литературе не было настоящего, действительного мужика. Был мужик барски осмеянный или мужик-урод, нищий телом и духом, подхалим, пьяница, «камаринский мужик», который даже в костюме имел неприличный беспорядок, был «сукин сын» во всех направлениях. Это абсолютно неправильно, вредно, это возмутительно и глупо! Это повело к тяжелым политическим последствиям, недооценкам и вреднейшим последствиям в дальнейшем.
Теперь есть полная возможность сказать и о том, что мужик-революционер принужден был сам открыть себя, и открыть не как-нибудь, а в качестве второй и самой мощной силы революции, в качестве неизвестного солдата революции. Свергнув под руководством рабочих самодержавие-царизм, солдат-революционер почти сам доказал свою преданность революции, полностью подтвердив определение Ленина в Октябре 1917 года. Ведь если бы масса солдат в армии в дни Октября оставалась только нейтральной, Советы не победили бы. Армии фронтов просто раздавили бы всех сторонников революции. Ведь одних офицеров в армиях было более 100 тысяч человек, а они умели драться. В Октябре их держали за руки мужики-солдаты и на фронте, и в тылу.
Наши писатели открыли мужика-революционера только в годы гражданской войны, да и то с большой разноголосицей. Мужику русскому пришлось на практике доказывать, что он есть в революции, что он имеет место и право на участие в социалистической революции, что он не империалист и не спекулянт «по природе» и не пушечное мясо, не быдло, не навоз для произрастания «критически мыслящих личностей». И что у него не только право на участие в социалистической революции, но и сила, без которой победа в гражданской войне была бы немыслима. Он, мужик, доказал, что со стихией исторических законов, действующих в его стомиллионной массе, нельзя не считаться, и нельзя играть, и баловаться нельзя…
В одном отношении кооперация сыграла, несомненно, большую и положительную роль в жизни деревни. Она «познакомила» крестьян разных сельских обществ друг с другом, помимо церкви. Люди, ранее встречавшиеся только за обедней в часы богослужения, начали бывать на собраниях для решения общих дел, независимо от деревенского мира и независимо от церковного прихода. Люди ближе, теснее стали общаться между собою, узнавали, кто чего стоит и чего заслуживает. Она вызвала «общий интерес» у деревень, иногда исстари враждовавших между собою из-за пустошей, болот, перелесков, границы которых не были как следует определены. И что главное – она способствовала удовлетворению насущной потребности в культурных учреждениях и способствовала повышению культурного уровня мужчин и женщин деревни.
После революции 1905 года уездное земство построило при участии сельских обществ, вносивших часть денежных средств, типовые здания сельских школ, действовавших по программе всеобщего начального образования. В селе Троица-Кочки было построено такое здание на два комплекта учащихся. В некоторых селах земство организовало «прокатные пункты сельскохозяйственных машин», имея в планах организацию машинно-тракторных станций и семенных обменных пунктов. При земских учреждениях действовали штатные агрономы и животноводы.
Кооперация пошла дальше.
Кимрский Кредитсоюз поставил своей задачей обеспечить строительство народных домов при каждом кредитном товариществе за счет средств товарищества, обеспечить народные дома культурными силами, литературой и консультантами-инструкторами. Были привлечены к этому мероприятию и потребительские общества.
«Кредитсоюз» приобрел два трактора и в плане имел приобретение таких машин для каждого кредитного товарищества. Он развернул посреднические операции по снабжению кредитных товариществ улучшенными семенами и сложными сельскохозяйственными машинами: сеялками, сортировками, веялками, молотилками, льномялками, сенокосилками, конными граблями и т.п. Такие кооператоры, какими были Ечеистов, Раззоренов, Ветров, мечтали об организации из крестьян сельскохозяйственных обществ и машинно-тракторных товариществ для перехода на общественно-артельную обработку земли в целях развития производительных сил сельского хозяйства. Об этом они читали доклады и лекции с «туманными картинами» (хотя туманными были у них не только картины, но и собственные их идеи).
В 1911 году Троицко-Покровское кредитное товарищество приступило к постройке двухэтажного здания для народного дома, в 1912 году здание было построено и народный дом был открыт. В здании разместились: контора правления, склад сельскохозяйственных орудий и семян, лавка потребительного общества, библиотека и чайная с большим залом, приспособленным для театральных представлений.
Чайная занимала несколько отдельных комнат и зал. На ее оборудование и на постановку в ней культурного обслуживания посетителей было обращено особое внимание. Было чисто и опрятно, столики покрыты чистыми скатертями, посуда в хорошем виде, чай подавался аккуратно, заваривался высшими сортами. На столах сшивки газет за неделю и свежие газеты и журналы в достаточном количестве. А плата за чай обычная, как у частников; и доход чайная приносила значительный. За порядком следили дежурные члены правления и служащие, подававшие чай посетителям. Заведывание чайной было поручено человеку трезвому, непьющему, независимому и строгому.