Неизвестный солдат о себе и других
Часть 1. Из глубины жизни народной. Глава 2. Война и революция. 1904-1907 гг.
С 1912 года по деревням района покатилась новая волна кооперативного движения: повсюду начали возникать организации под названием «потребительные общества» с лавками для мелкой розничной торговли продовольственными и хозяйственными товарами. Движение это имело источником деятельность городских кооперативных центров: из Москвы – Московского областного союза потребительных обществ (впоследствии Центросоюз), из Твери –Тверского посреднического товарищества кооперативов. У нас первое общество потребителей возникло в Кимрах, а затем такие же общества появились во всех крупных селах района.
Учредители потребительного общества в с. Ильинском пригласили меня принять участие в деле организации общества, имея ввиду поручить мне ведение счетоводства и отчетности правления. Д.Ф. Кулаков советовал мне принять это предложение. «Будешь теснее связан с народом», – говорил он. А я, сверх того, нуждался и в заработке.
На собрании учредителей общества неожиданно для меня самого обнаружился мой ораторский «талант». Я произнес очень горячую речь о том, как обирают и закабаляют нас торговцы, как они наживают капиталы, пользуясь нашей нуждой, когда отпускают товары в кредит за высокие проценты и т.д. Крестьяне слушали меня с большим вниманием и даже не разговаривали, как обычно на сходах, пока я произносил свою речь. На меня смотрели с удивлением и с некоторым, как мне казалось, уважением: оратор в деревне – редкое явление.
Но подписать заявление учредителей и устав общества ни я, ни главный зачинщик делаСергей Самарин не могли. Присутствующий на собрании урядник заявил, чтоесли документ будет подписан и нами, губернатор не даст разрешения…
Правление общества быстро и успешно развернуло мелочную торговлю товарами, обычными для деревенской лавки. Многие крестьяне села Ильинского и окружающих деревень вступили в члены кооператива. Получая продукты непосредственно из Москвы и других городов по нарядам Центросоюза, мы имели возможность при наценке в 10% продавать их членам общества дешевле, чем наши конкуренты, местные торговцы, продукты в нашей лавке были выше по качеству, а кроме того, крестьяне проявляли и обычный интерес, как и ко всему новому, не совсем обычному. Лавка целый день была полна народом.
Мы боролись за «честную» и культурную торговлю не без успеха. Слово честную я принужден взять в кавычки потому, что в торговом деле того времени оно имеет особое значение и содержание. В этом я убедился на практике на первом отчетном собрании членов общества по окончании первого полугодия нашей торговой деятельности.
К немалому нашему удивлению, частные торговцы, за исключением совершенно безнадежных дураков-ретроградов, относились к нам не без интереса и вовсе не враждебно. Их постоянные покупатели от них уйти никуда не могли, а и перебегавшие к нам рано или поздно возвращались; между тем от нашей кооперативной коммерции они уже надеялись извлекать некоторую «пользу».
Мы стали замечать серьезное внимание к нашей лавочке с их стороны, когда они узнали, что мы имеем возможность «выписывать» товары через Центросоюз изо всех мест России и получать их по ценам на местах производства с накидками только Центрсоюза за посредничество. В чайной, сидя поблизости от нас, наиболее культурные из торговцев иногда пытались в разговорах с нами давать советы, критически разбирать наши промахи, вообще высказывали весьма благие пожелания. Мне это казалось особенно подозрительным, я побаивался «измены» кое-кого из членов правления и нашего приказчика.
Но я ошибался: никакой измены не было, а было то, чего нельзя предусмотреть заранее. Мы оказались «принятыми» в среду торговцев и уже приносили им какую-то коммерческую «пользу». Моинедоумения были осложнены мнением заведующего страховым агентством Лагерникова, он сказал однажды, что мы оказались приказчиками местных торговцев, имевших крупные обороты, и что они нами вполне довольны. Почему он так думает, он объяснить отказался.
Опыт позволил нам понять, в чем дело. Мелкие сельские торговцы не имели широких коммерческих связей ни с Москвой, ни с Тверью. Там они бывали редко, да и то не за товарами, а «разгуляться», купить то, что в Кимрах нельзя было достать.
Они не могли обходиться без кредита и сами, поэтому во многом зависели от кимрских оптовиков: брали у них товары под векселя, на книжку, наслово. Неуплата в срок долга для мелкого торговца означала прекращение «доверия» и бойкот: ни один оптовик после такого случая в сделку с ним не вступал и за наличные. Пользуясь этой зависимостью мелких сельских торговцев, кимрские поставщики, такие же полуграмотные и дикие, как и деревенские кулаки, а они в большинстве и были разбогатевшими вчерашними кулаками, не прочь были и поиздеваться над «своим меньшим братом», поприжать его. Эти крупные торговцы вдруг забывали разницу между оптовыми ценами и ценами обычных лавочек: при отпуске товаров, особенно в кредит, они назначали цену «по рынку»: «не все ли равно кто берет, и много или мало», «товар тот же и цена та же»…
Правление потребительного общества, чтобы упростить дело и обеспечить себя «ходовым товаром» на длительные срок, начало создавать запасы этих товаров, утопило в них все оборотные средства и оказалось перед весьма печальными обстоятельствами: из Ташкента шел заказанный через Центросоюз урюк «наложенным платежом», из Твери – текстиль, из Москвы – кондитерские изделия, из Пскова – снятки и т.д., а денег для оплаты накладных не было! Кое-как выкрутились при содействии кредитного товарищества, но сроки кредита были ограничены неделями. Правление нашло выход из положения: «поделилось товарами с торговцами». Это казалось правильным.
Потом мы обнаружили, что наши коммерческие противники стали получать те же, что и мы, товары от… наших поставщиков, т.е. от кооперативных центров. Во время второй поездки в Москву (1913 г.) я был в Центросоюзе, выяснял, почему его склады прекратили отпуск товаров нам, передав на снабжение тверским кооператорам, а нашим конкурентам – местным частникам открыли широкий доступ, продают им товары в неограниченном количестве. Мне «разъяснил» какой-то очень «культурный» человек, называвший меня «товарищем» (что в то время было принято только в рабочей среде), что я неправ, что склады Центросоюза не отпускают товары отдельным лицам непосредственно, но что отдельные потребительные общества и их местные союзы имеют полное право делать это и ничего плохого в этом нет. (Я вспомнил, что мы продавали товары по цене ниже рыночной на 10%; наши торговцы могли через подставных лиц из «товарищей» забирать и из нашей лавки товары для продажи с 10% пользой для себя. Открытие – совершенно неожиданное, поразившее меня своею простотой!).