Неизвестный солдат о себе и других. Часть 2. Из глубины жизни народной. Продолжение
Эсеры и настраивали крестьян не спешить с захватом помещичьей земли, стоять за «оборону революционной России», отложить до Учредительного собрания решение всех вопросов, возникавших из классовых противоречий в деревне. Опираясь на большую группу своих единомышленников, они, своими выступлениями на собраниях, сходах, разговорами в чайных и там, где случайно собирались люди, упорно, настойчиво и не без ловкости подавляли всякое проявление самостоятельности в мышлении крестьян и особенно крестьянок. Буквально навязывали им свою эсеровскую идеологию и свою политическую программу.
Своими главными противниками они называли и считали не помещиков и капиталистов, не кулаков и торговцев-спекулянтов, а партию рабочего класса, партию большевиков-ленинцев. В своих речах перед крестьянами они всячески клеветали на эту партию, изощрялись в брани и лжи по адресу ее членов и руководителей.
А большевиков в деревне еще не было.
Отец выписал журнал с приложением полного собрания сочинений Л.Н. Толстого. Углубился в чтение, постепенно проникался идеями толстовщины. Он не признавал значения в народной жизни деятельности политических партий, – народ сам сделает все как лучше. К моему вступлению в партию большевиков отнесся отрицательно, – без войны у вас дело не обойдется, а война – зло. Но сказал, что большевики стоят за бедняков, а это хорошо.
Мать плакала. Она говорила, что большевики хотят всех разорить, отнять у крестьян землю, скотину, сделать всех бездомовыми, как рабочие на фабриках. Я пытался доказывать ей, что большевики за союз рабочих и крестьян, заодно с бедняками и середняками, что они хотят добра крестьянам-труженикам, хотят так устроить жизнь, чтобы не было ни богатых, ни бедных, а были бы все равными и одинаково богатыми, чтобы все люди работали, а работу сделать легкой при помощи машины… Мать слушала и не соглашалась, не успокаивалась: «Ты говоришь так, а Петр Иванович говорит другое, а он ученый человек, – зачем же ему врать?». Петр Иванович Васильев – агроном, работал в Кимрском Кредитсоюзе, разъезжал за счет союза по деревням, устраивал «чтения» с туманными картинками, читал лекции и клеветал на партию большевиков. Он был одним из руководителей кимрских эсеров и организатором ячеек эсеров по волостям района.
Соседи по деревне к моему вступлению в партию отнеслись по-разному, женщины, подобно матери, были напуганы агрономом Васильевым, – смотрели на меня с недоверием, а мужики-оборонцы молчали.
А.В. Базанов к моему политическому самоопределению отнесся иначе, он похвалил меня за смелость, пожелал успеха партии большевиков: «Дело вы задумали очень большое, много будет у вас тяжелых дней и ночей, может и жизнь придется отдать за это дело, а правда на вашей стороне. Хотелось бы посмотреть, как вы новый мир построите, да не скоро это, пожалуй, не дожить…». М.В. Усачев сказал почти то же самое: «Учиться тебе придется очень много, без науки народ не перестроишь…». Я сказал ему о Ленине, он еще не знал о Ленине. «Без ученых тут никак нельзя, – хорошо, что у вас в партии есть свой большой ученый!», – ответил он на мое сообщение.
Слова матери и настроение женщин в деревне требовали большого внимания; я отлично понимал, что пропаганда эсеров и вызванные ею чувства женщин, передаются солдатам на фронте и в тылу, что это и есть та жестокая, серьезная, деловая борьба между нами и эсерами и меньшевиками, о которой говорили мне товарищи в Сокольническом РК большевиков, товарищ Малёнков и другие.
Я знал эсеров по их прежней работе в деревне. Даже при царизме невозможно было отличить активного боевика-эсера от обыкновенного бандита-уголовника, – убийство противников было их методом, их политической тактикой. Теперь они способны были установить свою диктатуру таким же способом, – многих крестьян они уже успели запугать. Вполне возможно, что женщины просто боятся их, – повторяют их слова из страха… Делец Васильев и кооператор Плетнев вместе с помощниками своими были достаточно смелы и сильны, чтобы достигать своих целей любыми средствами. Враг злой и коварный!
Мой рассказ о положении в деревне у товарищей в гостинице «Дрезден», – в экспедиции редакции «Социал-демократа», куда я поспешил по приезде в Москву, чтобы сейчас же наладить посылку газет в деревню крестьянам, вызвал серьезное беспокойство, мне предложили сейчас же отправиться в Капцовское училище, в Бюро Военной организации большевиков и там рассказать о своих наблюдениях. Мне дали понять, что поднятый мною вопрос заслуживает рассмотрения Московского комитета, но прежде им должна заняться Военная организация.