Неизвестный солдат о себе и других. Часть 2. Из глубины жизни народной. Продолжение
В военной организации мне сообщили, что партийная работа в деревнях Московской области развернута еще недостаточно, что МК уже вынес специальное постановление о развертывании большой агитационной и пропагандистской работы среди крестьян, военная организация со своей стороны принимает все меры для установления постоянной связи солдат гарнизона со своими деревенскими земляками, что, по-видимому, скоро в деревне разгорится крестьянская война против помещиков, в которой нам – большевикам-солдатам из крестьян предстоит выполнить обязанности руководителей и организаторов.
Мне предложили готовиться к исполнению этой задачи путем установления постоянного общения с деревней и путем постоянной работы среди солдат – товарищей по команде.
Я встретился с прапорщиком Аросевым – большевиком из Тверской организации, он, в ответ на мои соображения насчет партийной работы в тверской деревне, – сказал, что Тверской комитет большевиков о положении в деревне знает, что скоро агитация тверских большевиков выйдет за пределы городов, что они сумеют поставить ее среди крестьян, как следует, но советовал мне навещать свою деревню по возможности чаще, – большевиков на местах среди крестьян очень мало, а эсеры действительно наступают повсюду упорно.
Располагая опытом солдатского общежития, мы сравнительно быстро и легко объединились в особую команду в составе 400-450 человек; на общем собрании избрали комитет команды из 5 человек, в их числе оказались: Загурский, фронтовик, сочувствующий большевикам, я – член партии большевиков и трое солдат, еще не определивших своего политического направления, но склонных к сочувствию большевикам. Уже судя по этим первоначальным признакам можно было надеяться, что настроение основной массы солдат команды революционное, имеет направление в сторону принятия большевистской программы; на деле это скоро нашло полное подтверждение.
Познакомились с командиром (один офицер на всю команду), это был штабс-капитан, фронтовик, из учителей. Председателем Комитета команды был избран Загурский, секретарем комитета избрали меня.
Разместились мы на верхних этажах двух корпусов Спасских казарм на Сухаревке; в этих старинных зданиях потолки высокие, нары, поэтому, были трехэтажные. Нелегко было жить на третьем этаже нар, но мы были довольны и тем, что спали, по крайней мере, не на «ребре», – было довольно просторно и светло. Полк был в лагерях на Ходынке, мы с ним не имели почти никакой связи. На нас была возложена охрана зданий и военного имущества полка, его складов и цейхгауза. Помещения складов и цейхгауза сразу же обратили на себя внимание: они располагались посредине нижнего этажа, были закрыты тяжелыми, окованными железными листами дверьми, на огромных висячих замках.
Обжились мы за два-три дня и вошли в «нормальную» колею. Вскоре стало ясно, что «текущих» дел у комитета очень много, а желающих заниматься этими делами в составе комитета очень мало; все члены комитета готовы были добросовестно заседать (раз в неделю) и заниматься разговорами, тем более на политические темы, и почти никто не хотел возиться с канцелярией, – бумагами, связями с командиром, с полковым комитетом, с общественными организациями или заниматься разбором конфликтов, жалоб и прочими «мелочами». Вся работа по комитету и свалилась на нас, на меня и на Загурского, и мы принялись за ее исполнение с полной добросовестностью.
Наш командир был подобран руководством курсов специально из педагогов, а возможно и состоял членом общества, которое организовало курсы: во всяком случае, он был человеком высокой культуры, очень внимательным и ни во что не вмешивался, полагаясь на комитет и председателя курсов.
Курсы были рассчитаны на два месяца, а программа занятий была очень обширной; в ней сочетались такие предметы, как: постройка узкоколейных железных дорог, мостов и тоннелей, черчение и рисование и способы взрывания желдорпутей и сооружений и химия взрывчатых веществ, бутовая кладка и складское хозяйство и т.п. Все слушатели поневоле должны были учиться безотрывно днем и ночью. Не мудрено, что многим солдатам пришлось обратиться к методу взаимного обучения; по вечерам и глубокой ночью солдаты сидели по нарам за учебниками, чертежами обычно группами по нескольку человек.
Курсы были организованы специалистами, хорошо знавшими свое дело, занятия шли строго по плану и были содержательны и интересны.