Мы продолжаем путешествие в прошлое «столицы сапожного царства», так издревле называли Кимры.
И если в предыдущих публикациях помогали нам в этом улицы и дома, то на этот раз гидами выступят реальные люди из прошлого: купцы, путешественники, журналисты, деятели церкви, жители села, оставившие нам свои воспоминания, путевые очерки, исследования, письма – документальные свидетельства событий, очевидцами и участниками которых были они сами.
Имя Алексея Степановича Столярова уже хорошо известно сегодняшним кимрякам. Известно, в первую очередь, по переизданной в 1992 году его книжке «Село Кимры и его обитатели» с включенными в нее зарисовками «В царстве обуви». Но мало кому известно, что Алексей Степанович оставил нам и насыщенные большим фактическим материалом «Хроники событий села Кимры Тверской губернии», вторая часть которых была впервые опубликована в газете «Кимры Сегодня» в 2008 году.
Вот еще бытовая картинка нашей былой кимрской жизни. Мне случайно пришлось быть свидетелем патриархальных семейных проводов одного купца в Москву. О своем приходе я просил прислугу доложить хозяину. Прислуга объяснила, что он никого не принимает, занят в кабинете своими делами и даже второй день не выходит в лавку. Сегодня для него топится баня, и он завтра вечером уезжает в Москву. Если вам очень нужно, приходите завтра. Оказалось, в день отъезда по поручению купца его родная сестра в церкви отстояла раннюю обедню и панихиду, молилась об упокоении всех сродников, подавала просфоры и стояла молебен о предстоящем благополучном путешествии купца и о здравии всего семейства.
Во время традиционного моления в церкви на купеческой кухне происходило следующее. Месилось на молоке со сливками из первого сорта крупчатки муки южных мельниц тесто для так называемых подорожников, делались со всевозможными начинками пирожки, розанчики, плюшки, ватрушки и другое печенье, необходимое хозяину в дороге.
Прислуга посылалась за справками на постоялые дворы – нет ли случайных в прибытии троек корчевского содержателя ямщины Мартынова. Таковых не оказалось. Тогда прислуге приказано идти к кимрским знаменитым содержателям ямщины братьям Лобачевым, находящейся на Лобачевской улице, теперь называется эта улица Ленина. Оттуда приносится ответ, что будет подана лучшая тройка лошадей с удобной, теплой, наполненной сеном кибиткой, снабженной на случай погоды кожаными чепраками, и лучшим звоном под дугой и всей сбруи с колокольчиками. Управлять тройкой будет ямщик Филимон. Этого ямщика Филимона любило все былое именитое купечество за его пение сильным голосом тенора. Он знал лично всех купцов и их характер, кому и что спеть, чтобы потешить ездока в дороге.
В назначенный час отъезда купца открылись парадные двери дома, начали прибывать лица для провода. При входе в коридоре я заметил ящик с образцами обуви и кожаный чемодан с дорожным сундуком с домашними вещами. Все это охранялось молодцом из лавки до прибытия ожидаемой тройки.
В прихожей у вешалки горничная и мальчик из лавки встречали провожающих. Снимали галоши и пальто и вешали их рядом с хозяйской, синего сукна на волчьем меху с громадным воротником дорожной шубой, из рукавов которой выглядывал зеленого цвета, почти новый, гарусный кушак. В зале слоноподобная хозяйка с надетой на голове так называемой в былые времена головкой из черной шелковой материи и надетой на плечах большого размера шерстяной клетчатой шалью любезно здоровалась с провожающими, благодарила за память, что пришли на проводы. Входит старший приказчик лавки, докладывает хозяйке, что тройка подана и багаж уложен и к отъезду все готово.
Начали зажигать пред образами лампады. Открываются двери кабинета, входит купец, одетый по дорожному, в суконной на меху поддевке со стоячим, отделанным соболем воротником, надетой через плечо на ремне дорожной сумкой, держа в руке вязаный шарф, башлык и шапку. Проходит в передний угол, делая общий поклон присутствующим, просит всех присесть, садясь рядом с супругой, детьми и близкими родственниками. Наступает никем не нарушаемая гробовая тишина.
Через несколько минут первым встает хозяин. Немедленно примеру его следуют все присутствующие. Хозяин всех просит помолиться и начинает молчаливое моление, во время которого некоторые делают земные поклоны. Сам хозяин вследствие своей полноты и много надетой на себя теплой одежды этого делать не мог. Он вместо земных поклонов, нагибаясь низко, правой рукой двумя пальцами доставал доски пола. После этого краткого традиционного моления началось прощание. Купец и купчиха, поклонившись один другому в ноги, поцеловались. Купчиха утирала носовым платком слезы. Стали подходить дети. Каждый кланялся в ноги и получал кроме поцелуя крестное благословение. Затем стали подходить родственники и знакомые. Некоторые из них кланялись в ноги и целовались. Последними начали подходить служащие, которые все кланялись хозяину в ноги с пожеланием счастливого пути. Из них только старший приказчик удостоился хозяйского поцелуя.
В прихожей, одевшись во главе с купцом, отправлялись все на улицу к ожидаемой у парадного подъезда тройке. Усевшись при помощи семьи в кибитку, купец крикнул ямщику: «Трогай!» Ответом раздался любимый ямщицкий клич: «Эге-гей, вы мои голубчики!!!» Лихая тройка помчалась, оглашая воздух валдайскими колокольчиками. Провожающие осеняли себя крестным знамением, некоторые крестили воздух по направлению удаляющейся тройки. С завистью и злобой глядели проходящие в мастерскую на работу, обреченные судьбою на вечно голодную, холодную и нищенскую жизнь кимрские сапожники, одетые в рваные отрепья, видя валенные сапоги и волчью шубу купца, усаживающегося в кибитку на пуховую подушку, молча посылая ему трехэтажные проклятья.
Близкие родственники и знакомые были хозяйкой приглашены на чашку чая. В гостиной на круглом большом столе, покрытом белоснежной скатертью, их ожидал горячий двухведерный, начищенный, с конфоркой на трубе для чайника, самовар. Чаепитие заканчивалось установлением дня и часа поседок, на которые купчихи являлись к жене уехавшего купца с работой, кто с чем: с вязанием чулок, шарфов, кружев, шитьем и починкой разных женских вещей. Но все это был только предлог. Фактически на подобных поседках никто ничего не работал. А происходило за чаем и сытной закуской с красным винцом одно мытье косточек и сплетен про всех, кроме присутствующих. Это языкочесание дополняли всегда являющиеся без зова приживалки, они же были и свахами женихов и невест. Благодаря подобным поседкам нередко совершались браки…
Алексей СТОЛЯРОВ
Продолжение следует.
На снимке: Кимры. Базар на Соборной площади, 1920-1928 годы.