Каждого из нас что-то держит на Земле. У одних смысл в достижении цели, у других… Да что угодно. Иногда – это бремя ответственности, данное слово. Обязанность, взятая на себя однажды.
Я знал пожилую женщину, в канун Дня Победы она передала мне свою сердечную ношу – исполнить завещание двоюродного брата, давно ушедшего в мир иной. Прошли восемь месяцев, быть может, ее уже и в живых нет, а я до сих пор не знаю ответ на вопрос: «Зачем?» Чем больше я думаю об этом, тем больше «сгибаюсь» под тяжестью тревожной эстафеты. Но теперь точно знаю «что». Что нужно сделать, чтобы души людей успокоились. Я напишу это здесь и сейчас, передам часть тревоги каждому из вас – всем, кто прочтет этот текст.
ГОД 2014, ЗА ТРИ ДНЯ ДО 9 МАЯ
Кимры, район Чернигово, старенький, ухоженный дом и его хозяйка. Ранее был звонок в редакцию:
– Знаете, вы часто пишете об участниках войны, а скоро ведь День Победы. У меня есть воспоминания солдата, записанные в тетрадь. Я обещала передать их в газету. Пережила инсульт, старая уже стала и больная, сколько осталось мне — не знаю. Решила перед смертью приготовить все, как надо, и, разбирая вещи, нашла тетрадь. В ней мои записи – воспоминания двоюродного брата о его военной судьбе, которую «стерли». Часть его жизни осталась забытой для всех. Алексей очень хотел, чтобы про него знали… Но так и не дождался, умер.
Через несколько дней мы продолжили разговор в доме Антонины Николаевны Орловой.
– Да я отдам вам ее, не нужно переснимать, – протестует хозяйка, реагируя на профессиональное движение фотокора, и протягивает нам ветхую клеенчатую тетрадь.
– Перед смертью брат хотел добиться того, чтобы люди узнали: он не шпион, он не сдался фашистам сам, его раненого взяли в плен, – поясняет старенькая женщина. – Тогда я начала записывать воспоминания Алексея, а когда приехала крестить детей второй раз, дописала все остальное.
Родилась Антонина Николаевна в деревне Соломидино Спасского сельсовета Нерльского района Калининской области. В Кимры «бежала» после семилетки.
– Нас было в колхозе семь девчонок, и если бы меня отпустили в город тогда, то все бы молодые разбежались. Отец – Николай Дмитриевич Бибичев – был старшиной в разведроте, домой пришел раненый – без ноги, – вспоминает она.
Уехала Антонина в Кимры в 1952 году, голодное было время. В 13 лет Тоня Бибичева уже была учетчицей, собирала людей на работу, била в рельс железный, звонкий. Осенью таскала с поля мерзлую уже картошку, из которой пекли «тырганцы» – такие синие лепешки-оладьи. Сапоги худые, худое ведро, привязанное за спиной…
– Я хотела, чтобы видели, что я сильная, и набирала его полное. А из дыр жижа текла на землю. Приехала в Кимры, старшая сестра помогла устроиться на трикотажную фабрику, работала там вязальщицей, потом перевели на раскройщицу, так и проработала до последнего. Ушла на инвалидность. Диагноз – сахарный диабет, была в коме, пережила инсульт недавно. Пришла в себя, а память потеряла.
У Антонины Николаевны два сына. Борис умер 34 лет отроду (врачебная ошибка, не довезли до Твери), он оставил двух сыновей – Илью и Вадима Орловых. А у Игоря один сын – Роман Орлов. Муж Антонины Николаевны – Владимир Иванович – умер в 1992 году.
БРАТ ДВОЮРОДНЫЙ АЛЕКСЕЙ
– Мой отец и его мать – брат с сестрой. Родились в Петербурге, мама их, моя бабушка, была сестрой милосердия, работала при Зимнем дворце в лечебнице психиатрической, – подробно рассказывает наша собеседница. После гибели деда, переехали они с дочерью в Соломидино, купили два дома. У дочери Александры было два сына. Двоюродный брат Алексей намного старше Тони. Отслужил в армии, а потом пошел на войну. Вернулся после плена и освобождения инвалидом.
Алексей Крылов без ноги работал заведующим молочной фермой и возил на завод бидоны с молоком. Очень тяжело было, но не жаловался бывший солдат. Отец Антонины Николаевны сделал Алексею из бревна ногу, которую можно было двигать вперед, толкая рукой. Так и ходил.
– Я ему из аптеки привозила мазь, чтобы натертая самодельным протезом рана не гнила. А уж потом Лёне дали настоящий протез. К тому времени я уже была партийной, «висела» на доске почета. Ездила выступать на партконференцию в Калинине.
Алексей попросил: «Ты известная, в партии состоишь, и с тобой считаются, помоги мне восстановить мою жизнь и мое доброе имя». Всю жизнь его этот вопрос мучил. «Запиши данные, говорит, чтобы восстановить мою судьбу». Алексей хотел добиться того, чтобы люди узнали, что он не шпион, как однажды ему бросил в лицо один местный пьяница. Я пообещала исполнить просьбу. Не хотел он умирать опоганенным…
СТАРАЯ КЛЕЕНЧАТАЯ ТЕТРАДЬ
КРЫЛОВ Алексей Павлович, 21.02.1920
Уважаемые работники военно-исторического Усинского музея. Пишет вам простой колхозник из Калининской области Калязинского района д.Соломидино Крылов Алексей Павлович. Все еще сказываются военные ранения, на днях вышедший из руки осколок, и становится на душе такая обида, которую невозможно описать в письме. Но попытаюсь вам объяснить, в чем моя обида, а вы постарайтесь меня понять и помочь мне.
Ушел я на фронт, было мне 21 год в 1941 году. В Калинин, в действующую армию, в минометный батальон. Пробыл месяц, и легкое ранение. После ранения в эвакогоспиталь, после госпиталя на формирование маршевой роты в Чкалове – Соль-Илецке Чкаловской области. Прибыл на фронт 7 февраля в 42 г. на Донбассе, в стрелковую дивизию 99, полк 206-й. До 29 мая 42 был на Донбассе. Нашу часть перекинули на другой участок фронта в Барвенково – Лозовая. Были на фронте, а в дальнейшем попали в окружение. Получил во время одного из боев ранение, был ранен в обе руки, находился в санчасти. Позднее санчасть окружили, мы попали в плен.
Сначала был в лагере в Запорожье на излечении, затем угнали в Джанкой. Из Джанкоя угнали в Керчь, ст. Багерово, там работал в каменоломне до половины 43 года, затем в Польшу – Виало под Леске, там работал на песчаных работах в концлагере. При наступлении советских войск весь лагерь угнали немцы в Германию до февраля 45 года. Далее увезли наш лагерь в Данию. При эвакуации была сильная бомбежка, я был ранен в ногу. Немцы отрезали мне ногу по дороге. Затем мы были освобождены союзными войсками. Привезли нас в Копенгаген, там лечили, еще дважды оперировали ногу. В результате отняли ее выше колена, но вылечили.
Вскоре прибыли советские уполномоченные, как будто это было вчера, помню хорошо фамилии: полковник Донцов, капитан Бровкин. Нас направили в город Барт, где я проходил военную цензуру. Из Барта всех отправили по своим областям. А документы нам никакие не давали на руки, сказали, что получите документы на месте. Обращался я в свой военкомат несколько раз, но так ничего и не добился. Была у меня справка, по которой я был освобожден от военной обязанности, но и та затерялись при объединении районов.
И в результате я был будто наказан в своей жизни – виноват, что в молодые годы столько перенес и ничего не заслужил. Награды мне вручили позднее, совсем недавно. Но за неимением медицинской справки или еще каких-либо документов, где я лечился, хотя я и без ноги, но не считался инвалидом войны и не имел никакой группы инвалидности.
Сейчас все позади, мне уже 68 лет, но все равно на душе осадок тяжелый – неужели я один так наказан за мои военные годы? Ведь нас было очень много таких. И ведь я помню фамилии солдат и районы, откуда они прибыли. Неужели и они остались незамеченными, как я?
Последний ответ на запрос из области получен мной в 1986 году, где сказано, что справками или иными документами, подтверждающими Ваши ранения в период Великой Отечественной войны, УКГБ по Калининской области не располагает. И посоветовали обратиться к вам, по адресу: г. Ленинград, Лазаревский переулок, дом 2, указав госпитали, где я находился на излечении. А где мне взять такие доказательства?
Не можете ли вы мне помочь и хоть снять этот тяжелый камень с моей души перед моей смертью. Я ведь простой, неграмотный человек, как говорят, из деревни-глуши. И куда обратиться толком ничего не знаю. Надеялся на военкоматы, спрашивал, но получал ответ – «хорошо, разберемся, напишем. Жди ответ, мы вызовем». Да так и прошло 43 года. А я все жду и буду ждать, пока жив.
Ну, бог с ней, с пенсией, что ничего не получал. Все эти годы я трудился на ферме колхоза, принимал молоко, жена помогала мне, когда трудно. Вырастил отличных четырех сыновей, которые служили за границей, и каждый раз обращался к военкому с этим вопросом, отправляя их в армию. Запишут фамилию и под стекло – ждите, вызовем! И я ждал все эти годы.
Если вы не можете оказать мне помощь, то мое письмо перешлите в другие инстанции, куда можно. Может, кто заинтересуется мной и не положит это письмо под стекло, как сделали три военкомата, вручив мне медали через 40 лет: Орден Отечественной войны 2-й степени; медаль «Сорок лет победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.; юбилейная медаль «50 лет вооружённых сил СССР»; «Двадцать лет победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» и гражданская награда «Ветеран труда».
Память о войне – она у каждого своя, у молодых, так может случиться, вообще не будет памяти о войне. Хорошо это или плохо? Я уверен, что хорошо. Но так не будет – войны продолжаются, и вместе с ними множатся трагедии людей, рушится психика, ломаются жизни…
Год 2015, 70 лет после войны. Что мы вспомним 9 мая об этих страшных событиях, повторяя избитые тосты, произнося высокопарные фразы? Что знают о трансформированной, смятой, растерзанной войной жизни своих предков юные россияне – те, кто вполглаза замечает глянцевые «а ля совок» фильмы о героях-разведчиках и прочих диверсантах? Спецэффекты, неизбежные постельные сцены, упрощенный сюжет и плохая игра модных актеров. К чему весь этот суррогат?