Работа сотрудника уголовного розыска требует полной самоотдачи, способности быстро и логически мыслить, образованности и высокой степени самообладания. В последние годы все чаще стали без вести пропадать люди. К несчастью, уже в текущем месяце появились новые сообщения от родственников потерявшихся. О том, как проводится работа по поиску граждан, мы беседуем со старшим оперуполномоченным уголовного розыска, майором полиции Людмилой Гавриловной Мочульской.
– Вы работаете в уголовном розыске с 2005 года. Какие дела находятся в вашем ведении?
– Мы занимаемся розыском преступников, без вести пропавших граждан и неустановленными трупами. Работаем с кимрской поисково-спасательной группой «Сова», которая нам очень хорошо помогает. В данное время благодаря спонсорам они закупили специальное оборудование и теперь занимаются поисками в труднодоступных, непролазных местах: глухих лесах и болотах.
– Что вы можете назвать самым сложным в вашей работе?
– Трудно сказать… В принципе, сложности есть во всем. Но работа в то же время интересная – скучать не заставит. Вот, например, несовершеннолетняя девочка ушла из дома. Куда ушла? Мама волнуется, дети ведь непредсказуемы. Сказала, что пошла к подруге, а сама уехала в Тверь. Такое часто бывает. Но самое сложное, наверное, – разыскивать людей с психическими заболеваниями, сбежавших из медицинских учреждений. Они либо ни с кем не разговаривают, либо кроме своего имени ничего не помнят. У нас было три таких случая, двоих мы нашли, третьего разыскиваем до сих пор.
– Как часто теряются люди?
– Все зависит от времени года. Много граждан пропадает во время грибного сезона. Причем теряются не только пожилые, но и люди среднего возраста. Очень часто исчезают москвичи, которые не ориентируются в наших лесах. Более того, были случаи, когда они привозили с собой подышать свежим воздухом 80-летних родителей, оставляя их погулять около машины. Ну, а те, в свою очередь, не смогли усидеть на месте и тоже пошли в лес. В результате заблудились, и найти их потом очень сложно.
Вторая волна пропавших начинается в сезон сбора ягод. Помню историю: престарелая бабушка-москвичка с внучкой забрели на болото и заблудились. Выжить им удалось только благодаря тому, что бабушка была курящей. Они разожгли костер, насобирали грибов, жарили их на огне. Когда к нам обратились родственники, мы сообщили об этом всем, кто знает данную местность, в том числе охотникам. Прочесали лес и в итоге отыскали пропавших. Бабушку, всю искусанную комарами, охотники выносили на руках. На ребенке тоже живого места не было. Потом мы спросили у девочки, пойдет ли она еще когда-нибудь в лес. Та ответила, что все равно пойдет.
– Какие еще случаи бывают в летний период?
– Утонувших много – из тех, что выпили, нырнули… В большинстве тонут молодые люди. Как правило, они приходят на пляжи без документов, в тапочках и шортах. Очень тяжело потом снять отпечатки пальцев и опознать погибшего. Помогают в этом случае заявления о пропаже человека, иногда поступают ориентировки из других регионов. Мы выезжаем в морг и полностью описываем неустановленное тело: родинки, шрамы, татуировки, белье. И уже по этим описаниям начинаем работать.
Часто люди, посмотрев сериал «След», думают, что и в реальности все так же быстро и просто расследуется. Но это неправда. Если человек пропал, то мы долго разговариваем с родственниками, чтобы получить от них самую полную информацию. Иногда случается, что мы можем найти человека в течение часа. Например, приходит женщина и говорит, что ее муж уехал и пропал. Мы звоним его друзьям, которые могут знать, где он находится в данный момент. Потом оказывается, что он был либо в бане, либо у любовницы.
– Порой тела пропавших находят весной, когда сходит снег.
– Да. В основном, это старики, люди с амнезией и психическими расстройствами. Был случай, когда декабрьским морозным днем 73-летний мужчина с Савеловской набережной пошел прогуляться и пропал. Родственники сказали, что он любил кататься в общественном транспорте. Мы опрашивали пассажиров в электричке, показывали фотографию. Правда, фото у нас было 20-летней давности, других, к сожалению, у родственников не имелось. Но нашли мы его в апреле на берегу Волги, около воды. Никто и подумать не мог, что он пойдет именно туда. Вообще мы советуем родственникам на всякий случай зашивать в одежду пожилым людям, страдающим потерей памяти, ксерокопию паспорта или другого документа.
– В наступившем году уже кто-нибудь обращался с заявлением о пропаже родственников?
– Да. На днях я вышла на работу в 22.00. Звонит женщина из деревни и говорит, что у нее ушла из дома 14-летняя дочь и не вернулась. Потом я узнаю, что девочка состояла на учете в отделе по делам несовершеннолетних и уже неоднократно исчезала подобным образом. Я взяла у мамы номер телефона дочери и позвонила ей. Время уже было около полуночи. Девочка подняла трубку, я у нее спрашиваю: «Почему ты не дома?» В ответ слышу: «Что за глупости? Я сказала, что завтра утром приду, нечего меня искать!» Домой она потом, конечно, явилась. В два часа ночи. Но мы-то уже передали информацию в следственный комитет, подключили к этому делу сотрудников полиции. Теперь я ее с матерью жду на собеседование, будем снова ставить девочку на учет.
Данный случай не единичный. Хочу отметить, что такие трудные подростки подлежат обязательному досмотру в присутствии оперативных сотрудников на возможное наличие телесных повреждений, следов от инъекций, чтобы определить, употребляет ли ребенок наркотики.
Местонахождение таких подростков обычно устанавливается в течение часа или суток. Бывает, выезжаем в три часа ночи к их друзьям, одноклассникам. Ведь дети часто знают, куда уходят их сверстники, но не говорят об этом, чтобы, как говорится, не быть стукачами. Случается и такое, что девятилетний ребенок уходит из дома к друзьям, так как поругался с родителями.
– И родители друзей не сообщают об этом маме пропавшего ребенка?
– В том-то и дело, что молчат. Мама звонит нам, мы выезжаем в полном составе со следственным комитетом, прокуратурой и обнаруживаем, что ее сын находится в квартире у своего друга. Вообще, когда дело касается пропажи несовершеннолетних, мы работаем круглые сутки.
– А бывают ложные обвинения в преступлении?
– И такое бывает. К примеру, 16-летняя девочка заявляет, что ее изнасиловал такой-то мальчик. Проводится досмотр на наличие телесных повреждений, а затем обследование у гинеколога. И как же удивляется мама, когда доктор выносит заключение, что девочка уже три года живет половой жизнью. О каких изнасилованиях тут может идти речь? Позже все, конечно, выясняется. Мы вызываем парня, он в шоке. Оказывается, они с девочкой поссорились, и она решила ему досадить, написав на него заявление. Так что случаев у нас много, все разные, и рассказывать о них можно бесконечно.
– Спасибо за беседу! Успехов вам в нелегком труде!