В первые майские дни в Кимрском краеведческом музее впервые открылась выставка, посвященная репрессированным кимрякам-сапожникам. Стенды с архивными материалами предоставлены Мемориальным комплексом «Медное».
Открыла выставку заместитель директора по научной работе мемориала Елена Николаевна Образцова, которая рассказала, что в Медновском лесу захоронены более 5 тысяч расстрелянных жителей Калининской области из более 80 тысяч репрессированных. Остальные получили различные сроки лагерей. В их числе сотни кимряков были отправлены в дальние места заключения, а десятки наших земляков расстреляны.
Сотрудники «Медного» восстановили судьбы девяти убитых кустарей-сапожников из Кимрского района.
Изыскания начались с Ивана Андреевича Исаева. Он родился в 1893 году в деревне Демидовка, в семье потомственного сапожника. Первый раз осужден в 1924 году за «хищение социалистической собственности». Отбыв срок, вернулся на родину, стал колхозником, шил на дому сапоги. В сентябре 1937 года его арестовали по статье «антисоветская агитация». В приложенной к делу переписи, обозначено «богатство»: дом – 1, корова – 1, свинья – 1, сад фруктовый. Расстрелян 3 ноября 1937 года. Сиротами остались шестеро детей, младшему было 10 месяцев.
Другой сапожник – Яков Николаевич Шляпин – родился в 1877 году в деревне Бабенки. В 1931 году раскулачен «как кулак-эксплуататор, применявший наемный труд». В следующем году был арестован, лишен прав проживания в 14 районах на срок до 3 лет. В декабре 1937 года вновь арестован Кимрским НКВД по обвинению в «проведении контрреволюционной агитации, восхвалении троцкистов». Расстрелян в январе 1938 года. Сиротами остались шестеро детей.
Иван Андреевич Жуковский родился в июне 1904 года в деревне Миглоши. Работал завмастерской (коллективной) Дымовской промартели. В августе 37-го арестован, а в сентябре расстрелян. В обвинительной записи читаем характеристику, данную председателем сельсовета: «Пробрался в колхоз завхозом, расхищал колхозную собственность». Из дела следует, что Жуковский ранее уже был осужден на два года и «снова пробрался в колхоз». Без отца остались четыре дочери.
Родом из этой же деревни Миглощи Егор Борисович Заботин. Он родился в апреле 1893 года. На момент ареста работал агентом по снабжению Дымовской сапожной промартели. В 1931 году вступил в колхоз, в 32-м раскулачен. Арестовали его в августе 1937 года, расстреляли в сентябре. В обвинении значилось, что в квартире Заботина в Ленинском уголке хранились пластинка с речью Каменева и портрет Рыкова.
А вот Ивана Ивановича Белоусова арестовали, когда он жил с семьей в Кимрах. Родился Белоусов в декабре 1881 года в селе Воробьево. Трудился кустарем-сапожником в артели «Промкооператор». Через три года после раскулачивания, в 1932-м, был осужден и выслан на три года за пределы района. В 1938-м вновь арестован, а в марте расстрелян.
Иван Нестерович Засорин родился в 1895 году в деревне Новое Село. До революции торговал собственным кожевенным товаром. В 1915-18 годах служил в армии, был в плену у немцев. В семье Засорина, кроме жены, были двое сыновей и три дочери. Иван Нестерович состоял в общине евангелистов. В 1932 году осужден и выслан на три года. В ноябре 37-го вновь арестован, а в декабре расстрелян.
Алексей Арсентьевич Тарасов, 1875 года рождения, родом из деревни Папино. Числился кулаком-торговцем. Впервые осужден в 1925 году на семь лет. В 37-м вновь арестован и расстрелян.
Корреспонденту не удалось узнать имена еще двоих репрессированных, но вышеназванные – люди в возрасте от 33 до 62 лет. А кимрский НКВД, проводивший арест, и тройка УНКВД по Калининской области, которая выносила приговор «арест и расстрел», в большинстве материалов ссылались на свидетельские показания сослуживцев или односельчан осужденных. Достаточно, оказывается, было, как сейчас говорят, доноса одного человека.
На
открытии уникальной выставки в Кимрах Елена Образцова рассказала, что большинство разбирательств по арестованным завершалось в десятидневный срок. Десятками беззащитных людей расстреливали в подвале нынешнего здания Тверской медицинской академии, трупы вывозили в Медновский лес, где их ждали выкопанные траншеи. Жутко звучит, но самые многочисленные расстрелы были приурочены к праздникам: 7 ноября, Новому году, Первомаю. Места захоронения надолго оставались засекреченными. Согласно правительственному приказу наркома внутренних дел СССР Ежова №00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов» по статье №1 расстреливали, по статье №2 отправляли на 10 лет в лагеря. На области, республики и края в 1937-38 годы устанавливались нормы, невыполнение которых влекло за собой жесткие наказания.
Заместитель директора «Медное» сообщила, что комплекс выпустил два тома мартиролога (книга памяти жертв политических репрессий) 1937-38 годов, к издательству готовится третья.
Говорят, история не учит. Но если забыть о тех наших согражданах, чьими жизнями оплачены сомнительные политические амбиции, избежать трагических ошибок в дальнейшем вряд ли удастся.
ЗА ЧТО ОБЪЯВЛЯЛИ КУЛАКОМ
До революции крестьян, получавших достаток с применением и использованием труда своих односельчан, которых могло быть много, называли кулаками. Они предоставляли работу, а получали не только прибыль, но и возможность держать сельскую общину в «кулаке». Имевшие нечистый, нетрудовой доход – ростовщики, скупщики и торговцы относились к классовым врагам. Единственно честным источником достатка в то время считался тяжелый физический труд.